2013-08-25
Стокгольмский синдром, состоящий в эмоциональной зависимости жертвы от преступника, был диагностирован 40 лет назад, когда заложники во время ограбления банка в Стокгольме после освобождения встали на защиту преступников. Об этом эффекте мы часто читаем в художественной литературе, однако в жизни он встречается редко.
Нападение на Kreditbanken на площади Norrmalmstorg в Стокгольме произошло 23 августа 1973 года. Объясняя нетипичное поведение заложников, освобожденных спустя 6 дней, шведский криминолог и психиатр Нильс Биджерот ввел новый термин "стокгольмский синдром".
По версии BBC, этот синдром чаще всего возникает в случаях громких похищений, как правило среди женщин. Наиболее ярким примером является случай американской наследницы медиа-магната, Патти Херст, похищенной в начале 1974 года группой революционеров. У женщины возникла симпатия к похитителям, она присоединилась к ним и приняла участие в ограблении банка. К слову, в последствии, в сентябре 1975 года, она была осуждена за содеянное. Ее защитник на процессе объяснял произошедшее стокгольмским синдромом.
Новейшим примером стокгольмского синдрома, освященным в средствах массовой информации, является дело Наташи Кампуш, похищенной в возрасте 10 лет. Девочка была помещена в подвал, где удерживалась в течение 8 лет. Кампуш плакала, когда узнала о смерти своего похитителя Вольфганга Приклопила.
В 70-ых годах Фрэнк Охберг, заинтересованный явлением стокгольмского синдрома, изучил его для нужд ФБР и Скотланд-Ярда. По его словам, говорить о стокгольмском синдроме можно, если имеют место нижеприведенные критерии.
Во-первых, похищенный должен испытать угрозу жизни вплоть до ощущения скорой гибели. Далее жертва получает опыт инфантилизма, когда не может самостоятельно принимать пищу, справлять нужду, вести разговор - совсем как дети. В подобной ситуации знаки внимания со стороны агрессора вызывают "примитивный импульс благодарности".
"Жертвы похищения испытывают мощные примитивные положительные ощущения в отношении похитителя. Они возлагают на него надежду на выживание", - объясняет Охберг.
Исследователь утверждает, что при оговариваемом синдроме отмечаются положительные чувства потерпевшего в отношении виновного лица и отрицательные - в отношении людей, пытающихся освободить жертву.
По словам профессора психологии Ирены Поспишил, стокгольмский синдром представляет собой "парадоксальную защитную реакцию, характеризующую своего рода увлечение жертвы похитителем и попыткой выжить за счет него".
Таким образом, что произошло в сентябре в Kreditbanken в столице Швеции? За пределами страны имена сотрудников банка Биргитты Лундблад, Элизабет Олдгрен, Кристин Эхнмарк, Свена Сафстрома мало известны. Именно этих людей взял в заложники 32-летний Ян-Эрик Олссон, к которому позже присоединился бывший сокамерник. Когда заложники были освобождены, стало очевидно, что с преступниками их объединяют положительные переживания. По мнению Олссона, самая сильная связь была выявлена у Кристин Эхнмарк. После ограбления банка ходили слухи, что жертва и похититель обручились.
Другие специалисты, такие как Хью Макгоуэн, который 35 лет работал в нью-йоркской полиции, отмечают, что до отождествления жертвы с преступником доходит редко. По его мнению, термин вошел в обращение как междисциплинарный (между психологией и криминологией) и используется в искусстве переговоров с похитителями.
Женщина просила у премьер-министра Улофа Пальме предоставить возможность остаться с похитителями и требовала автомобиль, в котором можно было бы бежать всем вместе. Чиновнику она сказала: "Я думаю, что вы сидите там и играете в шахматы нашей жизнью. Я верю Кларку (похититель), он ничего нам не сделает. Но я боюсь, что полиция атакует и мы все умрем".
Американский журналист Дэниел Ланг взял интервью у всех участников похищения. Все жертвы утверждали, что преступник хорошо обращался с ними и они обязаны ему жизнью. Один из заложников, Сафстром, сказал, что когда "похититель хорошо к нам относился, мы думали о нем, как о Боге".
Стокгольмский синдром не внесен в международные классификаторы заболеваний и не имеет четко очерченных диагностических критериев. Однако часть психологов использует его в практике в отношении насилия в семье.
