Поиск:     
    Главная   |  Новостная лента   |  Конференция   |  Контактная информация
Страноведение:
О Финляндии на форуме:
Главная / Финляндия / Публикации /

Как финны русским водопад перекрыли

Справка
Финляндия (член Евросоюза).
Площадь — 338 тыс. км2.
187 888 озер,
179 584 островов.
5,2 млн человек.
Средняя продолжительность жизни:
у мужчин — 75 лет,
у женщин — 82 года.
Средние зарплаты:
у мужчин — 2600 евро,
у женщин — 2100.
Второй государственный язык — шведский.
C 2000 г. первая женщина¬президент — Тарья Халонен. До своего избрания — глава финской организации геев и лесбиянок SETA.

Иматра

Популярное место отдыха многих россиян. Что-то вроде Лас-Вегаса для жителей Ленинградской области. Есть деньги — тебе всегда будут улыбаться. Когда они кончатся — закончатся и улыбки.

В пять утра на вокзале Иматры я пытался найти туалет. Все двери закрыты, и даже нет пассажиров. Только старый финн в шортах медитирующе смотрел на табло. Мешать ему я как¬то даже стеснялся… Наконец финн отвлекся от табло и взглянул на часы. И тут я решился спросить.

Старик поднял на меня глаза и быстро вскочил с кресла:

— Родной! — говорит. — Часом не из Питера, Гороховая, 13?

— Из Москвы, Изумрудная, 28.

— Да неважно, земляк, я сам из Сестрорецка!

В Сестрорецке (Лен. область) старика звали Тимофей Маркович. В восьмидесятые нашел предков с финскими корнями — прабабку по материнской линии. Эмигрировал в Финляндию на волне репатриации ингерманландцев — петербургских финнов. Стал Тимо Маркусович…

— Туалет сейчас покажу, только не смейте за него платить! — говорил Тимо Маркусович. — Где это видано — целый евро за просто пописать!

Тимо Маркусович менялся на глазах. Это был уже не безучастный старик, а что-то вроде гида, которого после многих лет вдруг снова пригласили на работу.

— Все просто! — говорил он. — Машина глупая: опускаешь монету и дверь открывается. У вас остались русские деньги?

Он выбрал из моей ладони двухрублевую монету и опустил в приемник. Раздался щелчок — дверь открылась. "Вуаля!" — сказал старик.

— А это законно? — спросил я, перед тем как зайти.

— Ну как вам сказать, — сказал он и почесал лоб. — Последний раз я использовал украинскую гривну — еще не поймали.

— А могут?

— Если только сломать, но так — ты ведь тоже платишь, — Тимо Маркусович собрался уже уходить, но вдруг остановился. — В Иматре живут почти двести ингерманландцев: бизнесмены, врачи, учителя, все так или иначе успешны... А в приемнике обнаруживаются потом канадские центы, старые финские марки, йены, шиллинги… В некоторых случаях люди просто переплачивают, если учитывать курс. А зачем? Зачем все эти выкрутасы, когда у меня пенсия — две пятьсот?

И действительно, зачем?

— Вот финны и наблюдают, как глубоко в их младших братьях засела "русская зараза", — старик громко рассмеялся и неожиданно перешел на шепот: — Все из-за войны, память обязывает их ненавидеть… А ведь, знаете, в глубине души финн такой же, как русский…

Где-то рядом уже раздался гудок, из динамиков заговорили по-фински. Старик посмотрел на часы и воскликнул: "Хоть бы раз он опоздал, а!".

В гостинице женщина-администратор с интересом раскрашивала ногти. Под потолком тихо гудел кондиционер. Из бара, слегка покачиваясь, вышли два финна в одежде дорожных рабочих. В городе начинался трудовой день.

До границы с Россией здесь всего пять километров. А совсем давно, когда не было даже границ, Иматра была просто маленьким городком на реке Вуокса с красивым водопадом. Река, не торопясь, собирала свои тихие воды с десятков озер Финляндии и выбрасывала со скалистой горы вниз. Туда, где они уже бурным потоком текли по России. Так маленькая Финляндия становилась большой Россией. И никакая граница была не нужна.

Каждый находил тут что-то свое. Молодые петербуржцы — будущих жен, скромных финских девушек. На водопад приезжала смотреть Екатерина Вторая. Многочисленные графы и офицеры бросались оттуда вниз, разочаровавшись в любви. В конце концов здесь был — разочаровавшись в политике — второй и последний король Бразилии Педру (броситься вниз так и не решился). Все они оставляли на камнях свои подписи. Среди прочих сохранилась и такая: "Я любил вас, Настя! Но лучше умереть, чем снова видеть вас!". Финны ценили популярность города среди россиян. И установили у водопада памятник самоубийце…

Граница появлялась постепенно. Она была совсем далеко отсюда. И в Иматре уже редко говорили по-русски. Возникли Белая Финляндия и Советская Россия. В 1929 году на Вуоксе поставили дамбу, и водопад исчез. Две страны уже не имели ничего общего. И каждая не имела ничего общего с прежней собой. Затем началась война. Потом другая.

Менялись границы, СССР аннексировал Карельский перешеек, и тысячи финнов лишились своих домов. Тысячи российских семей бежали с перешейка по тем же причинам. И так, как раньше, казалось, уже не будет. Даже в наше время. Когда 67% финнов по-прежнему относятся к России "резко отрицательно" и видят угрозу (данные Gallup Finland, 2005 г.).

Но времена менялись. Река стремилась пробить дамбу. А экономические аспекты одерживали в сознании финских масс победу над идеологическими. И туристы из России снова открыли для себя Иматру. Даже водопад теперь "включают" на два часа в день. А в городе часто слышится русский.

— Куда прешь, русская морда! — кричала моя знакомая финка, сидя за рулем машины, и показывала средний палец водителю "БМВ" 98-го региона.

Он обгонял наш, в общем-то, довольно медленно ехавший транспорт.

Билингва Маннинен — внештатный переводчик в полицейском участке Иматры. Одинаково проявляет в себе два национальных начала. И с каждым (русским туристом-правонарушителем или финским полицейским) может говорить на понятном им языке. Но так, наверное, получилось: по долгу службы, в россиянах Маннинен привыкла видеть скорее "морду потенциального преступника", чем просто туриста. В этом смысле она — классический представитель тех самых 67%.

С Хельми Маннинен мы едем на встречу с директором городского музея по имени Йохани Пулккинен (для простоты Хельми называет его просто Йося). Много лет Йосик налаживал культурные связи между Россией и Финляндией. "Видел ауру над головой академика Лихачева". Собственную собаку приучил понимать шведский. Короче, уникальная личность… Йося расскажет о том, как изменилась жизнь на границе наших стран. А пока мы еще едем, рассказывает Маннинен:

— …Контрабандистам и ворам уже не так часто приходится переводить. Хотя было время, когда из-за них выдергивали по несколько раз в день. Или вот тоже как¬то звонят из полиции: "Хельми, срочно приезжай на КПП. Опять какой-то русский качает права". Приезжаю, а там ваш эстрадный артист с женой и сумками. По телевизору еще постоянно выступает...

Маннинен говорит, что турист всегда вызывал в Иматре смешанные чувства. Ему рады, потому что он — основа поступлений в бюджет. Но еще лет семь назад во многих магазинах висели объявления: "Более двум россиянам вход запрещен". Но, с другой стороны, чему нас учат классики экономической науки? Накопление капитала начинается с воровства…

Мы едем через весь город. И по-моему, опаздываем. Горячая финка Маннинен обходит первого, второго, третьего, "БМВ" 98-го региона… В окне расплываются маленькие домики, рестораны и торговые центры. Справа от нас мелькают велосипедисты, спешащие на работу. В центре города на озеро Сайма приводняются дикие утки. А мы уже почти взлетаем…

Йося ждал нас в демонстрационном зале. Это был высокий мужчина лет пятидесяти (оказалось, семидесяти) с сережкой в ухе.

— Здравствуйте, — сказал он по-русски и повернулся к Маннинен. — А сейчас, Хельми, будешь переводить.

И Хельми тут же раскрыла рот.

— Приграничные финские города сейчас очень популярны в России, — говорил он. — Многие покупают недвижимость и земли. Здесь выходят русские газеты и вещает даже радио. Кто-то остается жить… Знаете, мы все уважаем Россию как соседа. Учим русский, потому что стыдно не знать, когда Россия всего в пяти километрах от нас. Но мы хотим также рассчитывать, чтобы и в России для нас были те же условия. Многие финны хотели бы покупать участки на Перешейке, который когда-то был нашим. Но это запрещено вашими законами. Не говоря уже про учреждение иностранных газет и радио… Вы теперь понимаете, почему у нас так часто говорят об очередной экспансии? Нам кажется, Россия снова захватывает наши земли…

— Я скажу за себя, — продолжила Маннинен. — Я жила в России много лет и прилично насмотрелась. Видела все: и беззаконие, и хамство, и Арзамас-16, и валютных проституток в ленинградском "Космосе"… Но я смогла уехать и вернуться на историческую родину, надеялась вдохнуть новую жизнь. Так Россия со всем этим достала меня даже здесь. То и дело вижу новых псевдофиннов, которые приехали на все готовое, которые просто… — разгоряченная Маннинен пытается подобрать нужные слова. Она делает глубокий вдох.

По залу разносится это русское: "Понаехали!".

— Разве нет у нас права их ненавидеть?!

Что-то очень знакомое было в ее словах. Сразу вспоминаешь, сколько раз самому приходилось слышать такое в Москве. В лучшем случае от людей, приехавших в город на пару лет раньше тебя…

Андрей Карконнен — успешный предприниматель Иматры. И неважно, что остальные горожане-переселенцы думают иначе. Во-первых, что он "попросту ингерманландец". Во-вторых, "распродает исконно финскую землю с домиками и насаждениями русским". В конце концов, Карконнен тоже явился на все готовое и намного позже некоторых других. Но это уже другая тема…

Хотя, может, поэтому Карконнен вел себя несколько скромно… Мы пили кофе на автозаправке. О работе Карконнен говорил откровенно: "Не скрою, Финляндия сегодня в ходу…". О вкусах не спорил: "…И если товарищи из Москвы предпочитают Лондон, петербургские товарищи — не путайте с питерскими — душой и телом полюбили Иматру…".

Карконнен строит и продает коттеджи в окрестностях Иматры. С конца 90-х это самый прибыльный в приграничной Финляндии бизнес. Характер застройки сопоставим с подмосковным. Как, впрочем, и цены (от 5000 евро за сотку), и многое другое. Из несопоставимого — только гарантии. Что с приходом на рынок российских покупателей стало обозначаться как несомненный плюс. Но в последнее время инвесторов стали волновать совершенно неожиданные для финнов вещи. Часто, например, можно слышать вопрос: "А зона природоохранная?". Что первое время ошибочно воспринималось финнами как интерес к экологической тематике.

— Люди просто вкладывают деньги, — рассказывал Карконнен. — Возможно, в особняках даже никто не живет. Или их просто сдают местным.

Карконнен говорит, что сейчас почти вся загородная недвижимость Иматры принадлежит россиянам. И если "товарищи из Хельсинки оценивают подобное как беспрецедентный инвестиционный бум, жители Иматры полны недовольства".

Какое-то время назад "Дать отпор" был популярным предвыборным лозунгом в Иматре. А многие делали головокружительную карьеру благодаря единственному требованию — вернуть Карельский перешеек. Например, в 2000-м жительница Иматры Рита Уосикайнен, вскружив рядовому избирателю голову, чуть не стала президентом Финляндии и заняла третье место… Сейчас Уосикайнен почти не вспоминает то время. Хотя в России о ней по-прежнему пишут брошюры и статьи: "Железная Рита, или Щупальца ЦРУ", "Внебрачная дочь Бжезинского", "Ху из миссис Уосикайнен?"…
С Уосикайнен мы встретились в буфете городского дворца культуры. Вместе с мужем она пришла на вечер русских романсов…

Ее карьера началась еще в 94-м, когда Уосикайнен в качестве министра образования прибыла в Москву. Между двумя странами тогда чуть не произошел дипломатический скандал. На встрече с Борисом Ельциным Уосикайнен заявила: "Захват Карелии был вашей ошибкой. А ее утрата — несправедливостью…

Несправедливость исправит только Бог или международное правосудие". На что Ельцин, говорят, не думая, ответил: "О чем вообще речь, Маргарита?!".

— Я уверена, что тогда он меня понял, — рассказывала Уосикайнен. — И вопрос получил бы ход, но вскоре Ельцин заболел. Честно говоря, мы были сильно огорчены, что самочувствие помешало ему вернуться к проблеме. Да, это действительно была проблема. Для многих людей. Для меня, потому что я родилась в Энсо, который теперь называется Светогорск. Я просто хотела открытого диалога…

Несколько лет назад в качестве спикера финского парламента Уосикайнен снова ездила в Москву. И снова рассчитывала на "открытый диалог". Чего, как выяснилось, не предусматривал протокол. Так что Уосикайнен только пила чай с Путиным и говорила о многовековых традициях двух стран. Затем она пыталась съездить в Йошкар-Олу с целью культурного обмена финноугорских народностей. Но у российской стороны почему-то не нашлось "средств для обеспечения безопасности высокого гостя"… С тех пор о пересмотре границ Уосикайнен не говорила ни разу.

И сейчас — уже в качестве депутата — она редко выезжает за пределы Иматры. Все чаще бывает в ДК на русских вечерах. За городом играет в гольф с петербургскими предпринимателями. Может выговорить "хорошо", "уделала", "клюшка"… В гольф Уосикайнен, как правило, выигрывает.

В этот день послушать романсы пришли лучшие люди Иматры. Я встретил здесь Тимо Маркусовича. Директора музея г-на Пулккинена. И даже Хельми с ее гражданским мужем Йари. Наверное, это был единственный день, когда никто не говорил о войне или экспансии. Кроме Йари, который вообще говорил мало. Хельми называет его "типичным финном", "большим и добродушным Йари". Мы вместе наблюдали, как он минут двадцать выходил из своей машины. Вот он выключил зажигание, проверил все двери, багажник, капот и стеклоподъемники. Вышел и посмотрел снаружи. Вот он еще раз залез внутрь и покопался в салоне. Вот он пошел к машине Хельми, чтобы проделать с ней то же самое… Наконец, он вернулся, и Хельми яростно шептала ему какие-то финские ругательства. На что Йари только моргал.

Его предки владели лесом в окрестностях Иматры и там, где теперь Светогорский район. Йари унаследовал все 200 гектаров. Из которых только 80 находятся на территории Финляндии… Где-то в глубине его леса стоит лесничий домик, от которого тянется узкая тропинка и вдали виднеется желтый флажок. Туда, где он стоит, не заходили уже 61 год. Ровно 61 год, как за этим флажком начинается Россия…

Светогорск

Для многих он все также остается городом Энсо. Но если россияне в Иматре — явление распространенное, финны в Светогорске встречаются редко.

Через границу меня провезли две финки. На дорогу ушел час. Почти весь мы стояли в очереди у российского КПП. Попутчиц проверили мгновенно. На меня ушло время. Из окна смотрела девушка с черными волосами и накладными ресницами. Пролистав весь паспорт, она зачем-то спросила:

— В Молдавию так просто или по делам ездили?..

Затем потребовала назвать фамилию, имя, отчество, срок действия, место выдачи, "сделать лицо, как на фотографии"… Все это время женщины тактично ждали в машине. Мы попрощались у бензоколонки в ста метрах от КПП. Пока я голосовал, они заправились и уехали обратно. На Россию у них ушел час двадцать.

Вдоль дороги Иматра — Светогорск проходит железнодорожный путь. По нему в Финляндию идут грузовые составы с лесом. А затем возвращаются пустыми назад. Почти как финны — на местную заправку. На составы и финнов здесь смотрят как на цивилизацию, которая когда-то давно отсюда ушла (в то время русские здесь еще не жили) и больше не вернулась. У бывшего здания вокзала играют дети. Один из них кричит: "Когда вырасту — буду жить там!" — и показывает в сторону границы. "И я, и я", — кричат остальные.

— Видите, — показывала на детей Людмила Геннадьевна Коврикова, продавец пивного киоска. — Мой вон тот что в красном… Мне иногда страшно, Мише всего одиннадцать, а такие взрослые вещи говорит…

Но Миша не одинок, не один питает надежды на скорейшую эмиграцию. По статистике, около 30% жителей приграничных районов Ленинградской области уехали бы на ПМЖ в Финляндию или отдали бы весь перешеек обратно, если Финляндия потребует его в следующее воскресенье. Людмила Геннадьевна — одна из таких людей. И честно в этом признается: "Я вот смотрю, как мы живем: люди по две-три тысячи получают, никакой жизни. Кто посмелее из мужиков — провозят финнам водку и сигареты. Некоторые не возвращаются, ждем, как с войны… Вот я и думаю, лучше пусть нас всех заберут, пока не вымерли".

У Людмилы Геннадьевны есть частный дом в Каменогорске (50 км к востоку). Последние десять лет туда на все лето приезжала старая финская пара, которая еще до войны провела здесь свою молодость. "Я как представлю, что когда-то это был их дом, а потом уже не их, но все равно такой же целый и красивый, плохо становится. А если бы я была на их месте? Я им даже предлагала его купить, но они внезапно умерли. Было так обидно".

Что говорить — патриотизм для жителей Светогорска — давно забытое чувство. В какой-то степени его сейчас испытывают лишь работники городского целлюлозно¬бумажного комбината, купленного недавно американской компанией International Paper. 27-летний Антон Стерлядьев работает там в должности техника. А в Финляндии ни разу не был и не поедет.

— Помню, когда еще учился в школе, оттуда постоянно приезжали с опросами: "Хотите ли вы, чтобы город отошел Финляндии?". Я еще тогда их всех посылал по-русски. Но время было тяжелое, многие не видели другого выхода.

Многие его не видят и сейчас. А Стерлядьеву просто повезло с работой. Он и сам это знает, поэтому, кроме прочего, старается воздерживаться от употребления. "Людей за пьянство увольняют пачками. На каждое место — десять желающих".

У Стерлядьева — "Тойота". Стерлядьев катает меня по городу. И показывает местные достопримечательности. "Вот это — корпоративная гостиница для иностранцев (современное трехэтажное здание)… Интернет-кафе, в прошлом году открылось, но интернета пока нет… Гостиница для всех остальных (пятиэтажное общежитие)… Здание мэрии, еще довоенного времени…

Мы подъезжаем к комбинату. Две высокие трубы видны из любой точки города. За воротами стоят машины с финскими номерами. "Инженеры, мастера, начальники — все оттуда. Утром приезжают из Иматры, вечером едут обратно. А наших не берут, — жалуется Стерлядьев. — Мне иногда самому так противно, что хочется уволиться и жить, как все люди".

Комментарии

Поделиться ссылкой:
 © NORSE.RU При полном или частичном использовании материалов с сайта ссылка на norse.ru обязательна.
Любое использование материалов без ссылки на norse.ru является нарушением закона об авторских правах.
Rambler's Top100